Пара отзывов на книги про АМ

KaMea | суббота, 06 февраля 2010

"Согдиану" Ильясова переиздали.
Под катом - моя старая рецка с TWOW'а на нее, а также на "Солдат Александра".
СогдианаГораздо исторически достовернее и выше в литературном отношении, чем бредоложество Яна, но все-таки автор не смог отразить весь масштаб личности Спитамена. У него получился скорее аристократ "с печатью вырождения на челе", по меткому выражению одного из героев книги, "отравленный воздухом дворцов", такие перед АМ бородами пол подметали. Трудно представить его во главе восстания. Александр коварный злодей, но обладает военным гением и храбр. Цитирую:
Между левым крылом и серединой персидского войска образовалась пустота. Этого и ждал Александр.
- Филота, ко мне! - завопил он диким голосом. Точно молнией осветило его разум. И за то кратчайшее мгновение, пока длилась эта вспышка гения, Александр мысленно увидел все поле боя, движение отрядов - крупных и малых - и, казалось, заглянул в глаза каждому воину - македонцу и персу. Он передернулся с головы до пят от возбуждения. Его охватила, как юного сокола, взмывающего над пеной волн, бесконечная уверенность в своей великой несокрушимой силе. Он схватил подоспевшего Филоту за плечо и крикнул - коротко и звонко, будто одним рывком выдернул из ножен кинжал:
- Клин!..
Вообще писателям, изображающим АМ отрицательным героем, его образ удается гораздо лучше - если они не отказывают ему в уме и храбрости. Положительно относящиеся к нему писатели создают чересчур идеализированного героя - этого не избежал даже Прессфилд: у его Александра благородство порой зашкаливает, делая его походим на персонажа старинных рыцарских романов. Единственная нелепость в образе ильясовского АМ – автор сделал его «тощим и даже тщедушным». При его-то образе жизни
Солдаты АлександраПрессфилд, как всегда, в своем репертуаре: реалии древности вперемешку с отъявленными модернизмами. Пишет тоже как всегда, про войну, на сей раз про покорение Бактрии и Согдианы - оригинальное название книги "The Afghan Campaign", как многие, наверное, уже знают. Здесь он вернулся к своему излюбленному литературному приему: рассказу от лица простого воина, маленького винтика военной машины. Молоденький аполлониец Матфей, наслушавшись рассказов о грандиозных александровых победах и мечтая прославиться, отправляется в Азию. (Да, с греческими именами у Прессфилда всегда было плохо, и он предпочитал обходиться где можно и где нельзя прозвищами - но на этот раз он превзошел самого себя. Главгер и его брат Илия носят иудейские имена, его друг Лука - латинское; еще в книге присутствует историк по имени Коста(с), позаимствованном в современной Греции, где оно не редкость, но также происходящем от латинского Константин, как нетрудно догадаться.) Но очень скоро Матфей понимает, что эта война будет бесславной: вместо великих битв его ожидают мелкие стычки, выматывающие (и часто безрезультатные) погони и масштабные зачистки местного населения. И если знать находит общий язык, невежественные народные массы и рядовые македонцы кромсают друг друга с остервенением запертых в тесной клетке крыс. Тем не менее они всё же пытаются сосуществовать, в чём немалую роль играют местные женщины (их образы выписаны автором с большой любовью и тщательностью: в отличие от истинных жен воинов - спартанок и воительниц-амазонок, афганские женщины - хранительницы жизни, как никто другой сознающие, как трудно выживать на этой бесплодной земле и оттого способные на доброту и любовь даже к врагу, несмотря на довлеющие над ними религиозные предрассудки) - и порой кажется, что это удастся. Но...
Запад есть Запад, Восток есть Восток,
Не встретиться им никогда -
Лишь у подножья
Престола Божья
В день Страшного Суда.
То, что война будет не только бесславной, но и бесполезной, так как покорить эту дикую и бесплодную землю невозможно, Матфей тоже осознает быстро. Можно, конечно, предположить, что автор наделил героя собственным знанием истории, однако в конце он совершенно справедливо рассуждает, что афганцы и живут там же, и делают то же, что раньше - только теперь им за это платят македонцы
"Солдаты...", как и "Приливы войны", показались мне слабее прочих книг Прессфилда. Все же ему лучше писать о крупных исторических событиях, вроде Греко-Персидских войн, или завоевания Персии, или даже легендарных, вроде войн амазонок, которые остаются в памяти на тысячелетия, но не локальных войн, известных только специалистам или продвинутым любителям: там ему негде развернуться. Описывать людей "такими, как они есть, а не такими, как должны быть", у него выходит не очень.
Далее хочу привести эпизод встречи Матфея с Александром, порядком меня огорчивший.
Собственно, я бы не сильно удивилась, если бы АМ появлялся в книге только на заднем плане - многим ли простым воинам в реале удалось с ним поговорить? Надеялась, правда, что он спасет Матфея на Гиндукуше или пригласит его к своему костру - эпизод как раз для пера Прессфилда, но когда этого не произошло, решила, что правдоподобие восторжествует. Увы...
Короче говоря, Матфей никак не хотел скрывать из политических соображений правду о гибели друга, зверски замученного афганцами. Командир, после долгих попыток уговорить его, отправил строптивца к вышестоящему начальству. Оно в уговорах преуспело не больше и, в свою очередь, позвало на помощь еще более вышестоящее начальство. То послушно явилось, но его труды также пошли прахом. Драматическая ситуация стремительно превращалась в комическую. Я начала смеяться: осталось только позвать самого Александра. Ошиблась я немного: царь случайно шел мимо и все услышал. Он извинился, что помешал (честное слово!), попросил Матфея не задерживать отправление всей армии, потом толкнул красивую речугу: великодушие... слияние народов... сведение потерь к минимуму... бла-бла-бла. Царю Матфей не возражал - потому что потерял дар речи. А напоследок АМ заявил, что дружба - это святое, поэтому Матфей может поступать как считает нужным, и ничего ему за это не будет - царь лично распорядится.
Со Спитаменом Матфею тоже довелось свидеться, когда он попал в плен на Зеравшане. Хотя разговора у них не состоялось, что довольно странно: допросить пленников никогда не лишне, а Спитамен не упускает возможности разузнать побольше о враге. У Прессфилда он высокообразованный человек, даже по складу больше мыслитель, чем человек действия, в отличие от АМ - однако ничуть не уступает ему в полководческом гении (это наглядно показывает битва при Зеравшане, реконструированная в лучших традициях автора) и лидерских качествах.
Купить: