Желаю, чтобы все
Перед этим перечитала пьесу, поэтому впечатления будут идти параллельно.
читать дальшеПьеса скорее не понравилась: её единственный, но главный недостаток — ощущение незавершённости, как будто не хватает последнего акта. Как следствие — брошенные сюжетные линии и отсутствие идеи, смысла; после прочтения возникает недоумение: как? это всё? и что это было?
Режиссёр, в соответствии с заветами покойного основателя театра определиться с жанром (что действительно необходимо и непросто), поставил пьесу в сатирическом ключе. Я с таким вИдением соглашусь: Шекспир, пожалуй, был ближе всего к антивоенной сатире. Знаменитая война лишена героического ореола, она бессмысленна, повод ничтожен (Елена, по мнению Шекспира, воплощение разврата), обе стороны, особенно греки, порядком от войны устали, но остановиться ЧСВ не даёт. Более того, в пьесе практически нет положительных персонажей, кроме разве что самого Троила, остальные если не отрицательны, то бесхарактерны и безлики. Постапокалиптические декорации спектакля хорошо укладываются в концепцию антивоенной сатиры: неудивительно, что общество, погрязшее в бессмысленных войнах, дошло до такого состояния. Звуковое сопровождение (назвать его музыкой я не могу, бренчать железками может каждый) тоже подходит к этой апокалиптике как символ выродившейся культуры. В общем, если пьеса скорее не понравилась, то спектакль скорее да: мастерство режиссёра, выжавшего максимум из не самого сильного первоисточника, впечатляет.
Кастинг был в полном соответствии с нынешними требованиями политкорректности, но это не раздражало: при должном таланте всегда можно вписаться в сиюминутные требования. В самом деле, мораль, цензура и конъюнктура довлели над искусством на всем протяжении истории человечества, но таланты как-то справлялись, вспомнить хоть литературную классику, большая часть которой была написана в период мертвящего засилья викторианского ханжества, или золотой век Голливуда, которому не помешали ни кодекс Хейса, ни охота на ведьм. Так и здесь: чёрный Аякс великолепен (особенно в контрасте с золотоволосым Ахиллом), а в Приаме есть величественность библейского волхва (внешняя, персонаж не раскрыт ни там, ни там). Сексменьшинства присутствовали уже в первоисточнике,тут разве что всё продемонстрировали наглядно. Женщины в большей части мужских ролей тоже смотрелись органично. Агамемнон, положим, не соответствует феминистским ценностям
— если шекспировский утратил контроль над ситуацией, то дорановская явно его никогда не имела. Заправляет всем, видимо, серая кардиналица Улисс, более подлая и коварная, чем в пьесе; очень характерно, что Патрокла она убивает из пистолета, тогда как остальные персонажи честно дерутся холодным оружием в ближнем бою. Очень колоритная сплетница с лавочки Терист. Вот Эней получилась безликой, но, кажется, она была такой и в пьесе. Квота по инвалидам также выполнена: Кассандру играет глухая актриса. Но такой поворот весьма своеобразен: если в оригинале Кассандру никто не слышал, здесь не слышит она; впрочем, и её тоже не понимают и игнорируют. Она действительно могла бы быть олицетворением непонимания, как утверждала актриса, если бы в пьесе она не была ненужным персонажем, невыстрелившим ружьём.
Отдельно пару слов об Ахилле: изумительное сочетание визуальной роскоши с внутренней мерзостью. Беспощаден к Ахиллу был сам Шекспир, сначала лишив его мотива для ссоры с Агамемноном: нет никакой отобранной пленницы, причиной неподчинения стали спесь и сластолюбие, а затем, мало того, заставив натравить своих людей на безоружного Гектора. В спектакле Ахилла как будто пытаются оправдать его утратой: сцена, где он выходит с телом Патрокла на руках, единственная величественна и трагична, но если в пьесе поединок Ахилла и Гектора проходит на равных, в спектакле он явно проигрывает, что даёт повод заподозрить величайшего греческого героя в банальной трусости.
Второй трагический момент связан с Пандаром, который у Шекспира был чисто комическим героем. Здесь вначале он такой кокетливый старичок: щегольская светлая хламида, губки накрашены, но затем косметика исчезает, одежда покрывается грязными пятнами, на лице проступают болячки и он превращается в одинокого больного несчастного человека, и спектакль завершается на довольно грустной ноте.
И, в заключение, заглавные (но не главные) герои.
Троил в пьесе просто стандартный хороший парень, а вот в спектакле его подали довольно комично, этаким наивным губошлёпом, мимика актёра вызывает улыбку. Сострадания к такому Троилу испытывать трудно, так и хочется сказать: чувак, ну кто женится на первой девушке
Крессида на первый взгляд кажется легкомысленной, она и сама на это сетует, однако же ей хватило выдержки долгое время мурыжить Троила, а тут вдруг пала в объятия первому встречному? Актриса оправдывает её поведение необходимостью выживать: тут и военное детство, и вражеский лагерь, но я с этим не могу согласиться. Троянцы чувствуют себя в безопасности за крепкими стенами, а в греческом лагере Крессида не пленница: её мать пользуется почётом, ей даже позволяют выменять дочь на ценного троянского пленника. Мне Крессида кажется просто прагматичной девушкой, которая сперва испытывала своего парня, а потом предпочла синицу в руках журавлю в небе (хотя Диомед не такая уж и синица).
читать дальшеПьеса скорее не понравилась: её единственный, но главный недостаток — ощущение незавершённости, как будто не хватает последнего акта. Как следствие — брошенные сюжетные линии и отсутствие идеи, смысла; после прочтения возникает недоумение: как? это всё? и что это было?
Режиссёр, в соответствии с заветами покойного основателя театра определиться с жанром (что действительно необходимо и непросто), поставил пьесу в сатирическом ключе. Я с таким вИдением соглашусь: Шекспир, пожалуй, был ближе всего к антивоенной сатире. Знаменитая война лишена героического ореола, она бессмысленна, повод ничтожен (Елена, по мнению Шекспира, воплощение разврата), обе стороны, особенно греки, порядком от войны устали, но остановиться ЧСВ не даёт. Более того, в пьесе практически нет положительных персонажей, кроме разве что самого Троила, остальные если не отрицательны, то бесхарактерны и безлики. Постапокалиптические декорации спектакля хорошо укладываются в концепцию антивоенной сатиры: неудивительно, что общество, погрязшее в бессмысленных войнах, дошло до такого состояния. Звуковое сопровождение (назвать его музыкой я не могу, бренчать железками может каждый) тоже подходит к этой апокалиптике как символ выродившейся культуры. В общем, если пьеса скорее не понравилась, то спектакль скорее да: мастерство режиссёра, выжавшего максимум из не самого сильного первоисточника, впечатляет.
Кастинг был в полном соответствии с нынешними требованиями политкорректности, но это не раздражало: при должном таланте всегда можно вписаться в сиюминутные требования. В самом деле, мораль, цензура и конъюнктура довлели над искусством на всем протяжении истории человечества, но таланты как-то справлялись, вспомнить хоть литературную классику, большая часть которой была написана в период мертвящего засилья викторианского ханжества, или золотой век Голливуда, которому не помешали ни кодекс Хейса, ни охота на ведьм. Так и здесь: чёрный Аякс великолепен (особенно в контрасте с золотоволосым Ахиллом), а в Приаме есть величественность библейского волхва (внешняя, персонаж не раскрыт ни там, ни там). Сексменьшинства присутствовали уже в первоисточнике,тут разве что всё продемонстрировали наглядно. Женщины в большей части мужских ролей тоже смотрелись органично. Агамемнон, положим, не соответствует феминистским ценностям
— если шекспировский утратил контроль над ситуацией, то дорановская явно его никогда не имела. Заправляет всем, видимо, серая кардиналица Улисс, более подлая и коварная, чем в пьесе; очень характерно, что Патрокла она убивает из пистолета, тогда как остальные персонажи честно дерутся холодным оружием в ближнем бою. Очень колоритная сплетница с лавочки Терист. Вот Эней получилась безликой, но, кажется, она была такой и в пьесе. Квота по инвалидам также выполнена: Кассандру играет глухая актриса. Но такой поворот весьма своеобразен: если в оригинале Кассандру никто не слышал, здесь не слышит она; впрочем, и её тоже не понимают и игнорируют. Она действительно могла бы быть олицетворением непонимания, как утверждала актриса, если бы в пьесе она не была ненужным персонажем, невыстрелившим ружьём.Отдельно пару слов об Ахилле: изумительное сочетание визуальной роскоши с внутренней мерзостью. Беспощаден к Ахиллу был сам Шекспир, сначала лишив его мотива для ссоры с Агамемноном: нет никакой отобранной пленницы, причиной неподчинения стали спесь и сластолюбие, а затем, мало того, заставив натравить своих людей на безоружного Гектора. В спектакле Ахилла как будто пытаются оправдать его утратой: сцена, где он выходит с телом Патрокла на руках, единственная величественна и трагична, но если в пьесе поединок Ахилла и Гектора проходит на равных, в спектакле он явно проигрывает, что даёт повод заподозрить величайшего греческого героя в банальной трусости.
Второй трагический момент связан с Пандаром, который у Шекспира был чисто комическим героем. Здесь вначале он такой кокетливый старичок: щегольская светлая хламида, губки накрашены, но затем косметика исчезает, одежда покрывается грязными пятнами, на лице проступают болячки и он превращается в одинокого больного несчастного человека, и спектакль завершается на довольно грустной ноте.
И, в заключение, заглавные (но не главные) герои.
Троил в пьесе просто стандартный хороший парень, а вот в спектакле его подали довольно комично, этаким наивным губошлёпом, мимика актёра вызывает улыбку. Сострадания к такому Троилу испытывать трудно, так и хочется сказать: чувак, ну кто женится на первой девушке
Крессида на первый взгляд кажется легкомысленной, она и сама на это сетует, однако же ей хватило выдержки долгое время мурыжить Троила, а тут вдруг пала в объятия первому встречному? Актриса оправдывает её поведение необходимостью выживать: тут и военное детство, и вражеский лагерь, но я с этим не могу согласиться. Троянцы чувствуют себя в безопасности за крепкими стенами, а в греческом лагере Крессида не пленница: её мать пользуется почётом, ей даже позволяют выменять дочь на ценного троянского пленника. Мне Крессида кажется просто прагматичной девушкой, которая сперва испытывала своего парня, а потом предпочла синицу в руках журавлю в небе (хотя Диомед не такая уж и синица).@темы: Античность, Рецензия, Древняя Греция