Желаю, чтобы все
Название: Виноград и вишня
Автор:КаМея
Фэндом: Аниме/Александр
Пейринг: Дарий/Александр
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Warning: смерть персонажа
Дисклеймер: Герои принадлежат Канэмори Ёсинори и Питеру Ченгу (дизайн). Я не извлекаю никакой выгоды.
Саммари: Это фик по мотивам аниме "Reign: The Conqueror" (Alexander Senki). Историческая канва событий там в целом выдержана, но герои заметно отличаются от своих прототипов, поэтому не слишком удивляйтесь
Для тех, кто незнаком с каноном, вкратце излагаю завязку событий.
Александр находится в изгнании после ссоры с отцом. В сопровождении Гефестиона, Птолемея, Филоты и Клита он отправляется в Персию с целью шпионажа и диверсий. Македонцы проникают в царский дворец в Вавилоне, намереваясь сорвать переговоры афинян с Дарием. Это удаётся, но во время схватки с дворцовой стражей Птолемей попадает в плен, а остальные вынуждены разделиться. Александр скрывается в саду. Там он встречается с Роксаной, и переодевшись в её платье, возвращается во дворец, пытаясь найти друзей. И сталкивается с Дарием...
читать дальше
Александр:
Дарий:
Рваными сполохами мечется колеблемое сквозняком пламя светильников, яркими отсверками играя на затейливом узоре золотого блюда, наполненного отборными ягодами. Маслянисто блестят круглыми боками тяжёлые вишни, сквозь глубокий тёмно-бордовый цвет которых пробивается царственный пурпур, и нежными золотисто-зелёными отсветами сияют полупрозрачные слегка продолговатые виноградины.
Я смотрю на тебя поверх блюда, не в силах оторваться. Твои глаза похожи на этот виноград: такие же зелёные, только темнее, с таким же золотистым блеском. Но это не тот ласковый блеск, каким светятся сочные ягоды, словно прося полакомиться ими, - он беспокойный и дерзкий, завораживающий и внушающий страх. Такими ясными, пугающе-бездонными бывают глаза хищников, и во всём твоём облике, манере двигаться видна та неподражаемая звериная грация, которая даётся немногим.
Мне трудно поверить, что это не сон. Что здесь, в сердце моего неприступного Вавилона, в моём полном стражи дворце, в моих тщательно охраняемых личных покоях сидит напротив меня сын моего злейшего врага. И я не в силах понять, как такое могло случиться...
***
Суматоха, поднятая нами, ещё не улеглась во дворце, и никто не обращал внимания на крадущуюся просторными залами и немыслимо переплетёнными – куда там критскому лабиринту! - коридорами женщину, по самые глаза укутанную накидкой. Благословен будь тот, кто придумал такой наряд для персиянок! Складки накидки надёжно скрыли меч и доспехи, и я насмешливо поглядывал из-под покрывала на суетящихся стражников: знали бы эти дурни, кто перед ними! Оставалось только разыскать друзей, и можно было выбираться из дворца – мы уже сделали гораздо больше того, на что могли рассчитывать, пробравшись в Вавилон. Отец потратил кучу золота на двуличных афинских болтунов, но они всё равно отправились просить добавки у персидского царя. А я расстроил их планы всего несколькими взмахами меча! Теперь союз Афин и Персии невозможен также, как союз огня и воды.
- Царь Царей идёт! - Чёткие шаги Бессмертных гулким эхом отдаются под сводами зала. Однако же мы нагнали страху: даже в собственном дворце приходится Дарию ходить под таким конвоем.
Все падают ниц; я тоже опускаюсь на одно колено, низко наклонив голову – не только для того, чтобы меня не разоблачили раньше времени, но чтобы скрыть торжествующую улыбку. Такой удачи я не ждал. Пусть Дарий подойдёт поближе – и тогда не то что десяток Бессмертных, но вся многомиллионная персидская армия ему уже не поможет. Я успею. Бессмертные – одни из лучших воинов во Вселенной; они успеют убить меня. Но не остановить.
Только подпустить немного поближе...
Ещё немного, и империя Ахеменидов будет обезглавлена.
И слава за это будет принадлежать только мне. Не моему отцу. Не македонской армии. Мне одному.
Благодарю вас, о боги. Простите, что уже не смогу почтить вас достойной такой милости жертвой.
Шаги приближаются. Нет... слишком далеко... У меня есть всего один бросок.
- Женщина!
Вот оно. Мои пальцы смыкаются вокруг эфеса.
- Женщина! Посмотри на меня!
***
Печально смотреть, как вырождается некогда великий народ. О афиняне, чьи корабли некогда преградили нам путь в Элладу, вы были достойными соперниками сыновей Арьян-Ваэджа. Но как измельчали потомки славных героев! Теперь афиняне предают союзников, клятвопреступничают, клянчат деньги, осыпают вас низкопробной лестью, выжидая удобный момент для удара в спину.
Как сегодня. Покуда послы клялись в вечной дружбе и предлагали союз в борьбе с Филиппом, их сообщники устроили резню во дворце. И эти подлые лжецы ещё смели утверждать, что не имеют к этому никакого отношения!
Но довольно. Я изгоняю афинян из своих мыслей, как изгнал из Вавилона, и направляюсь в гарем, предвкушая сладкие объятия своих прекрасных жён. Мой любовный голод велик, и сегодня я не буду выбирать, а удостою высочайшего внимания первую попавшуюся.
А вот и она. Низко опустила голову, белое покрывало резко выделяется среди чёрно-синих доспехов стражи. Я окликаю её, но она молчит и ещё больше кутается в покрывало. Я гневно приказываю ей посмотреть на меня. На этот раз она подчиняется.
Два бездонных зелёных озера вспыхивают из-под покрывала, и я тону в них, и не хочу подниматься на поверхность. Во всём мире не остаётся ничего, кроме этих чудесных глаз. Владыка полумира, повелитель миллионов подданных, чьи сокровищницы ломились от золота, я и не подозревал, как нищ я был до этого дня. В ушах моих звучит райская музыка, и я не сразу слышу подбежавшего ко мне стражника.
- Великий царь, один из людей, пробравшихся во дворец, схвачен!
Но для меня существуют только эти глаза.
- Женщина, следуй за мной!
Она выпрямляется, оказавшись ростом с меня – одного из самых рослых мужчин Персии, складки накидки обливают широкие плечи. Шпион? Убийца? Мне всё равно. Хотя бы ещё несколько мгновений посмотреть в зелёные озёра...
- Великий царь, как быть с пленником?
- Казнить завтра утром, - меньше всего меня сейчас интересует афинский шпион. Вся моя держава, да что там – Вселенная - так же безразлична мне, как пыль под ногами.
Я иду в свои покои, он следует за мной. Значит, убьёт, когда мы останемся наедине. Пусть. Я смогу ещё раз увидеть его глаза.
***
Моя удача верна мне, как никогда.
Дарий в меня влюбился! Да, я очень красив, и редкий мужчина или женщина не залюбуется мною, но ведь он не мог видеть ничего, кроме глаз. Хотя и они обладают гипнотической силой... Дарий, бедняга, влюбился с первого взгляда и потерял голову напрочь. Будет даже неловко убить его.
Воистину, Эрос великий шутник. Я никогда не приносил ему жертв. Почему же он решил помочь мне?
Я иду за ним, поднимаясь всё выше по многочисленным лестницам, туда, где на вершине скалы сияет в оправе камня огромный светящийся шар – личные покои Царя Царей. Хорошо, что он ни о чём не спрашивает меня – если я заговорю, во мне сразу опознают мужчину.
Я уже много раз мог бы достать его мечом, и возможно, сумел бы прорваться через стражу – их немного, всего десяток – но будет лучше сделать это в спальне, когда телохранители останутся за дверью. Тогда тело не обнаружат до утра. Если боги отдают в мои руки жизнь врага, я готов заплатить за это своей собственной. Но кажется, моё время ещё не истекло. И мне нужно помочь своему другу. Кто из них попал в руки персов? Гефестион? Клит? Филота? Птолемей?
Громко хлопает за нашими спинами окованная железом дверь.
И вот мы остаёмся вдвоём.
Пора.
Я начинаю медленно вытаскивать меч.
Он стоит лицом ко мне, совсем рядом.
- Кто ты? - Спрашивает он вдруг.
- Александр, сын Филиппа, царя Македонии, - он должен знать, от чьей руки падёт.
Наши глаза встречаются.
Глубокие, тёмно-карие, почти чёрные, будто спелые вишни, его глаза смотрят в самую душу. Взгляд их подобен удару молнии, и я застываю на месте с замершим сердцем, и не вижу, и не хочу видеть ничего вокруг, кроме карих вишен, подёрнутых внезапно набежавшей слезой.
Я никогда не приносил жертв Эросу.
Не буду и впредь – ни большего блаженства, ни худшего наказания он для меня уже не придумает.
Мои пальцы разжимаются, и меч с тихим стуком соскальзывает обратно в ножны.
Я сбрасываю женское одеяние, и мы долго любуемся друг другом.
- Зачем ты пришёл? - Тихо шепчет он.
- К тебе.
Это правда, хоть и шёл я совсем за другим.
- Вот я. Чего ты хочешь?
- Того же, что и ты.
Я беру в ладони его лицо, притягиваю к себе и впиваюсь в капризные губы, податливо раскрывающиеся мне навстречу. Они смыкаются с моими изгиб в изгиб, и мы вместе проваливаемся в сладкий омут наслаждения. А может быть, взлетаем и стремглав уносимся ввысь, и мчимся в бескрайнем небе, среди осыпающих нас мириадами разноцветных огней звёзд.
Его руки, скользнув по моим бокам, расстёгивают пряжки моего готового треснуть гульфика.
Я никогда никому не позволял взять над собой верх в чём бы то ни было.
Но сейчас я сделаю это. В первый и – это я знаю точно – последний раз в жизни.
Я поворачиваюсь и принимаю его в себя.
***
Я никогда никого ни о чём не просил. Только приказывал.
Но сейчас я прошу. Нет, умоляю.
- Останься со мной. Я дам тебе всё, что ты попросишь.
- Того, что я хочу, ты не можешь мне дать.
Сквозь решётчатые ставни уже пробивается серый рассвет.
С золотого блюда призывно поблёскивают ягоды. Ты берёшь вишню за ножку, медленно подносишь ко рту. Твои губы обнимают ягоду, словно лаская её, и капелька сока срывается с них, поблёскивая рубином в меркнущем свете факелов.
- Я отдам тебе всё царство.
- Я могу взять его только в бою.
- Почему мы должны быть врагами?
- Такова наша судьба. Ты – как солнце, медленно плывёшь по небу, одаряя всех теплом и светом. А я – комета, мчусь, сжигая всё на своём пути, смысл моей жизни в движении. У нас разные орбиты.
И ты ушёл.
Ты ничего не попросил у меня, даже жизнь своего друга. Ты сделал всё сам. Ты с друзьями влетел на площадь перед дворцом, где я велел устроить казнь – я рассчитывал ещё раз увидеть тебя, - в последнее мгновение выхватил его из-под вращающихся лезвий и умчался, послав мне напоследок мимолётную улыбку краешком губ.
А теперь мы сошлись лицом к лицу на вытоптанной равнине у Гавгамел. Всё ближе и ближе грохот битвы, и вот я уже вижу, как сверкают в клубах пыли твои золотые доспехи и плещется на ветру грива длинных каштановых волос. Но лица ещё не разглядеть...
«Того, что я хочу, ты не можешь мне дать...»
Неправда.
Ты хочешь победы? Так возьми же её.
И я поворачиваю свою колесницу.
Мои соратники скачут за мной, лица их пылают презрением и гневом. Они не простят мне бегства.
Но я ни о чём не жалею. Только о том, что больше не увижу тебя.
***
Мелкая мутная речушка медленно струится меж пыльных, выжженных солнцем холмов. Тощие, с выпирающими мослами и рёбрами клячи стоят по колено в воде, прикрыв гноящиеся глаза, лениво обмахиваясь облезлыми хвостами. Простая деревенская телега увязла в песке, наклонившись на бок. С её бортика, мелодично позванивая на ветру, свисают золотые цепи, странно контрастируя с убожеством открывшейся мне картины. Когда я на негнущихся от долгой езды ногах подхожу к телеге, оттуда с громким жужжанием взлетает целый рой крупных тёмно-синих мух.
Ты лежишь на пропитанной кровью соломе, глядя в блёклое небо. Я закрываю карие глаза-вишни, потускневшие и засиженные мухами. Мои глаза сухи. Может быть, я бы и заплакал, но беспощадное солнце выпило почти всю влагу из моего тела. Не помню даже, когда я в последний раз отливал.
Спасибо тебе, брат мой, враг мой, любовь моя, за то, что не сразился со мной. Вонзить меч в твоё тело мне было бы куда больнее, чем в собственное. Но позволить второй раз победить себя я не мог.
Сильнее ты меня или слабее, что сумел сойти со своей орбиты?
Я накрываю тебя плащом, произношу клятву мести и приказываю похоронить тебя в усыпальнице Ахеменидов. Потом подзываю к себе Птолемея.
Он сумеет обмануть всех. В раскинувшейся меж золотыми песками пустыни и винноцветными водами моря Александрии воздвигнется величественная гробница, упокоившая двойника? куклу? мне будет уже всё равно, что он придумает. А ещё будет храм в Сиве, который тоже будут считать местом моего захоронения. Но никто не будет знать настоящего места, где я обрету покой.
В родовой гробнице Ахеменидов.
В конце концов, разве я, покоривший их царство, не имею на это право?
Мы будем вместе, любовь моя. У нас будет целая вечность, и никто не сможет нас разлучить.
До скорой встречи.
Автор:КаМея
Фэндом: Аниме/Александр
Пейринг: Дарий/Александр
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Warning: смерть персонажа
Дисклеймер: Герои принадлежат Канэмори Ёсинори и Питеру Ченгу (дизайн). Я не извлекаю никакой выгоды.
Саммари: Это фик по мотивам аниме "Reign: The Conqueror" (Alexander Senki). Историческая канва событий там в целом выдержана, но герои заметно отличаются от своих прототипов, поэтому не слишком удивляйтесь
Для тех, кто незнаком с каноном, вкратце излагаю завязку событий.
Александр находится в изгнании после ссоры с отцом. В сопровождении Гефестиона, Птолемея, Филоты и Клита он отправляется в Персию с целью шпионажа и диверсий. Македонцы проникают в царский дворец в Вавилоне, намереваясь сорвать переговоры афинян с Дарием. Это удаётся, но во время схватки с дворцовой стражей Птолемей попадает в плен, а остальные вынуждены разделиться. Александр скрывается в саду. Там он встречается с Роксаной, и переодевшись в её платье, возвращается во дворец, пытаясь найти друзей. И сталкивается с Дарием...
читать дальше
Александр:
Дарий:
Не мигают, слезятся от ветра
Безнадежные карие вишни.
Возвращаться — плохая примета,
Я тебя никогда не увижу.
А. Вознесенский, "Юнона и Авось"
Безнадежные карие вишни.
Возвращаться — плохая примета,
Я тебя никогда не увижу.
А. Вознесенский, "Юнона и Авось"
Рваными сполохами мечется колеблемое сквозняком пламя светильников, яркими отсверками играя на затейливом узоре золотого блюда, наполненного отборными ягодами. Маслянисто блестят круглыми боками тяжёлые вишни, сквозь глубокий тёмно-бордовый цвет которых пробивается царственный пурпур, и нежными золотисто-зелёными отсветами сияют полупрозрачные слегка продолговатые виноградины.
Я смотрю на тебя поверх блюда, не в силах оторваться. Твои глаза похожи на этот виноград: такие же зелёные, только темнее, с таким же золотистым блеском. Но это не тот ласковый блеск, каким светятся сочные ягоды, словно прося полакомиться ими, - он беспокойный и дерзкий, завораживающий и внушающий страх. Такими ясными, пугающе-бездонными бывают глаза хищников, и во всём твоём облике, манере двигаться видна та неподражаемая звериная грация, которая даётся немногим.
Мне трудно поверить, что это не сон. Что здесь, в сердце моего неприступного Вавилона, в моём полном стражи дворце, в моих тщательно охраняемых личных покоях сидит напротив меня сын моего злейшего врага. И я не в силах понять, как такое могло случиться...
***
Суматоха, поднятая нами, ещё не улеглась во дворце, и никто не обращал внимания на крадущуюся просторными залами и немыслимо переплетёнными – куда там критскому лабиринту! - коридорами женщину, по самые глаза укутанную накидкой. Благословен будь тот, кто придумал такой наряд для персиянок! Складки накидки надёжно скрыли меч и доспехи, и я насмешливо поглядывал из-под покрывала на суетящихся стражников: знали бы эти дурни, кто перед ними! Оставалось только разыскать друзей, и можно было выбираться из дворца – мы уже сделали гораздо больше того, на что могли рассчитывать, пробравшись в Вавилон. Отец потратил кучу золота на двуличных афинских болтунов, но они всё равно отправились просить добавки у персидского царя. А я расстроил их планы всего несколькими взмахами меча! Теперь союз Афин и Персии невозможен также, как союз огня и воды.
- Царь Царей идёт! - Чёткие шаги Бессмертных гулким эхом отдаются под сводами зала. Однако же мы нагнали страху: даже в собственном дворце приходится Дарию ходить под таким конвоем.
Все падают ниц; я тоже опускаюсь на одно колено, низко наклонив голову – не только для того, чтобы меня не разоблачили раньше времени, но чтобы скрыть торжествующую улыбку. Такой удачи я не ждал. Пусть Дарий подойдёт поближе – и тогда не то что десяток Бессмертных, но вся многомиллионная персидская армия ему уже не поможет. Я успею. Бессмертные – одни из лучших воинов во Вселенной; они успеют убить меня. Но не остановить.
Только подпустить немного поближе...
Ещё немного, и империя Ахеменидов будет обезглавлена.
И слава за это будет принадлежать только мне. Не моему отцу. Не македонской армии. Мне одному.
Благодарю вас, о боги. Простите, что уже не смогу почтить вас достойной такой милости жертвой.
Шаги приближаются. Нет... слишком далеко... У меня есть всего один бросок.
- Женщина!
Вот оно. Мои пальцы смыкаются вокруг эфеса.
- Женщина! Посмотри на меня!
***
Печально смотреть, как вырождается некогда великий народ. О афиняне, чьи корабли некогда преградили нам путь в Элладу, вы были достойными соперниками сыновей Арьян-Ваэджа. Но как измельчали потомки славных героев! Теперь афиняне предают союзников, клятвопреступничают, клянчат деньги, осыпают вас низкопробной лестью, выжидая удобный момент для удара в спину.
Как сегодня. Покуда послы клялись в вечной дружбе и предлагали союз в борьбе с Филиппом, их сообщники устроили резню во дворце. И эти подлые лжецы ещё смели утверждать, что не имеют к этому никакого отношения!
Но довольно. Я изгоняю афинян из своих мыслей, как изгнал из Вавилона, и направляюсь в гарем, предвкушая сладкие объятия своих прекрасных жён. Мой любовный голод велик, и сегодня я не буду выбирать, а удостою высочайшего внимания первую попавшуюся.
А вот и она. Низко опустила голову, белое покрывало резко выделяется среди чёрно-синих доспехов стражи. Я окликаю её, но она молчит и ещё больше кутается в покрывало. Я гневно приказываю ей посмотреть на меня. На этот раз она подчиняется.
Два бездонных зелёных озера вспыхивают из-под покрывала, и я тону в них, и не хочу подниматься на поверхность. Во всём мире не остаётся ничего, кроме этих чудесных глаз. Владыка полумира, повелитель миллионов подданных, чьи сокровищницы ломились от золота, я и не подозревал, как нищ я был до этого дня. В ушах моих звучит райская музыка, и я не сразу слышу подбежавшего ко мне стражника.
- Великий царь, один из людей, пробравшихся во дворец, схвачен!
Но для меня существуют только эти глаза.
- Женщина, следуй за мной!
Она выпрямляется, оказавшись ростом с меня – одного из самых рослых мужчин Персии, складки накидки обливают широкие плечи. Шпион? Убийца? Мне всё равно. Хотя бы ещё несколько мгновений посмотреть в зелёные озёра...
- Великий царь, как быть с пленником?
- Казнить завтра утром, - меньше всего меня сейчас интересует афинский шпион. Вся моя держава, да что там – Вселенная - так же безразлична мне, как пыль под ногами.
Я иду в свои покои, он следует за мной. Значит, убьёт, когда мы останемся наедине. Пусть. Я смогу ещё раз увидеть его глаза.
***
Моя удача верна мне, как никогда.
Дарий в меня влюбился! Да, я очень красив, и редкий мужчина или женщина не залюбуется мною, но ведь он не мог видеть ничего, кроме глаз. Хотя и они обладают гипнотической силой... Дарий, бедняга, влюбился с первого взгляда и потерял голову напрочь. Будет даже неловко убить его.
Воистину, Эрос великий шутник. Я никогда не приносил ему жертв. Почему же он решил помочь мне?
Я иду за ним, поднимаясь всё выше по многочисленным лестницам, туда, где на вершине скалы сияет в оправе камня огромный светящийся шар – личные покои Царя Царей. Хорошо, что он ни о чём не спрашивает меня – если я заговорю, во мне сразу опознают мужчину.
Я уже много раз мог бы достать его мечом, и возможно, сумел бы прорваться через стражу – их немного, всего десяток – но будет лучше сделать это в спальне, когда телохранители останутся за дверью. Тогда тело не обнаружат до утра. Если боги отдают в мои руки жизнь врага, я готов заплатить за это своей собственной. Но кажется, моё время ещё не истекло. И мне нужно помочь своему другу. Кто из них попал в руки персов? Гефестион? Клит? Филота? Птолемей?
Громко хлопает за нашими спинами окованная железом дверь.
И вот мы остаёмся вдвоём.
Пора.
Я начинаю медленно вытаскивать меч.
Он стоит лицом ко мне, совсем рядом.
- Кто ты? - Спрашивает он вдруг.
- Александр, сын Филиппа, царя Македонии, - он должен знать, от чьей руки падёт.
Наши глаза встречаются.
Глубокие, тёмно-карие, почти чёрные, будто спелые вишни, его глаза смотрят в самую душу. Взгляд их подобен удару молнии, и я застываю на месте с замершим сердцем, и не вижу, и не хочу видеть ничего вокруг, кроме карих вишен, подёрнутых внезапно набежавшей слезой.
Я никогда не приносил жертв Эросу.
Не буду и впредь – ни большего блаженства, ни худшего наказания он для меня уже не придумает.
Мои пальцы разжимаются, и меч с тихим стуком соскальзывает обратно в ножны.
Я сбрасываю женское одеяние, и мы долго любуемся друг другом.
- Зачем ты пришёл? - Тихо шепчет он.
- К тебе.
Это правда, хоть и шёл я совсем за другим.
- Вот я. Чего ты хочешь?
- Того же, что и ты.
Я беру в ладони его лицо, притягиваю к себе и впиваюсь в капризные губы, податливо раскрывающиеся мне навстречу. Они смыкаются с моими изгиб в изгиб, и мы вместе проваливаемся в сладкий омут наслаждения. А может быть, взлетаем и стремглав уносимся ввысь, и мчимся в бескрайнем небе, среди осыпающих нас мириадами разноцветных огней звёзд.
Его руки, скользнув по моим бокам, расстёгивают пряжки моего готового треснуть гульфика.
Я никогда никому не позволял взять над собой верх в чём бы то ни было.
Но сейчас я сделаю это. В первый и – это я знаю точно – последний раз в жизни.
Я поворачиваюсь и принимаю его в себя.
***
Я никогда никого ни о чём не просил. Только приказывал.
Но сейчас я прошу. Нет, умоляю.
- Останься со мной. Я дам тебе всё, что ты попросишь.
- Того, что я хочу, ты не можешь мне дать.
Сквозь решётчатые ставни уже пробивается серый рассвет.
С золотого блюда призывно поблёскивают ягоды. Ты берёшь вишню за ножку, медленно подносишь ко рту. Твои губы обнимают ягоду, словно лаская её, и капелька сока срывается с них, поблёскивая рубином в меркнущем свете факелов.
- Я отдам тебе всё царство.
- Я могу взять его только в бою.
- Почему мы должны быть врагами?
- Такова наша судьба. Ты – как солнце, медленно плывёшь по небу, одаряя всех теплом и светом. А я – комета, мчусь, сжигая всё на своём пути, смысл моей жизни в движении. У нас разные орбиты.
И ты ушёл.
Ты ничего не попросил у меня, даже жизнь своего друга. Ты сделал всё сам. Ты с друзьями влетел на площадь перед дворцом, где я велел устроить казнь – я рассчитывал ещё раз увидеть тебя, - в последнее мгновение выхватил его из-под вращающихся лезвий и умчался, послав мне напоследок мимолётную улыбку краешком губ.
А теперь мы сошлись лицом к лицу на вытоптанной равнине у Гавгамел. Всё ближе и ближе грохот битвы, и вот я уже вижу, как сверкают в клубах пыли твои золотые доспехи и плещется на ветру грива длинных каштановых волос. Но лица ещё не разглядеть...
«Того, что я хочу, ты не можешь мне дать...»
Неправда.
Ты хочешь победы? Так возьми же её.
И я поворачиваю свою колесницу.
Мои соратники скачут за мной, лица их пылают презрением и гневом. Они не простят мне бегства.
Но я ни о чём не жалею. Только о том, что больше не увижу тебя.
***
Мелкая мутная речушка медленно струится меж пыльных, выжженных солнцем холмов. Тощие, с выпирающими мослами и рёбрами клячи стоят по колено в воде, прикрыв гноящиеся глаза, лениво обмахиваясь облезлыми хвостами. Простая деревенская телега увязла в песке, наклонившись на бок. С её бортика, мелодично позванивая на ветру, свисают золотые цепи, странно контрастируя с убожеством открывшейся мне картины. Когда я на негнущихся от долгой езды ногах подхожу к телеге, оттуда с громким жужжанием взлетает целый рой крупных тёмно-синих мух.
Ты лежишь на пропитанной кровью соломе, глядя в блёклое небо. Я закрываю карие глаза-вишни, потускневшие и засиженные мухами. Мои глаза сухи. Может быть, я бы и заплакал, но беспощадное солнце выпило почти всю влагу из моего тела. Не помню даже, когда я в последний раз отливал.
Спасибо тебе, брат мой, враг мой, любовь моя, за то, что не сразился со мной. Вонзить меч в твоё тело мне было бы куда больнее, чем в собственное. Но позволить второй раз победить себя я не мог.
Сильнее ты меня или слабее, что сумел сойти со своей орбиты?
Я накрываю тебя плащом, произношу клятву мести и приказываю похоронить тебя в усыпальнице Ахеменидов. Потом подзываю к себе Птолемея.
Он сумеет обмануть всех. В раскинувшейся меж золотыми песками пустыни и винноцветными водами моря Александрии воздвигнется величественная гробница, упокоившая двойника? куклу? мне будет уже всё равно, что он придумает. А ещё будет храм в Сиве, который тоже будут считать местом моего захоронения. Но никто не будет знать настоящего места, где я обрету покой.
В родовой гробнице Ахеменидов.
В конце концов, разве я, покоривший их царство, не имею на это право?
Мы будем вместе, любовь моя. У нас будет целая вечность, и никто не сможет нас разлучить.
До скорой встречи.
@темы: Моё творчество, мое творчество, аниме, Моё творчество - АМ, Александр Македонский, Александр Великий, Творчество, Фанфики
-
-
26.11.2008 в 22:35-
-
26.11.2008 в 23:33Межбедренник - это уже стёб
ОБразно можно, только как? Было бы в наши дни, можно бы написать "ширинка готова была треснуть"
-
-
27.11.2008 в 02:00-
-
27.11.2008 в 02:24Спасибо
Альтернативка всё-таки предполагает другое развитие реальных событий. А у меня действуют анимешные персонажи, довольно далёкие от исторических.
-
-
27.11.2008 в 03:34НЕТ! Только не пиши одни только фики!!! Я требую ориджей!
Да проще поступите - напишите: трусы вышитые.
-
-
27.11.2008 в 04:53*трусы вышитые*
По металлу?
-
-
27.11.2008 в 04:58Аристотеля давай.
*По металлу? *
А че? Строчку дадут по металлу и вперед
-
-
27.11.2008 в 07:12-
-
27.11.2008 в 07:18Раздирая все мыслимые и немыслимые преграды. Раздался звонкий хлопок, подобный тому, как во дворцах подзывают к себе евнухов. Это оторвалась чугунная пуговица.
-
-
27.11.2008 в 09:33-
-
27.11.2008 в 20:50Я имею в виду придумку с усыпальницей Ахеменидов. Еще немного и Александр становится Искендером Двурогим, законным приемником персидских шахов. Ведь в мультфильме этого не быдо?
-
-
27.11.2008 в 22:13Аристотеля давай.
Аристотель в планах есть... только когда ещё до него доберусь...
DeeLatener
Зачем обязательно деталь одежды-то?!
Ну нравится она мне
Masudi DeeLatener
Классный стёб
Захотелось тоже написать
Radamate
Да, усыпальница для альтернативки пойдет. В мульте этого не было, там АМ Дария в бою завалил и не жалел об этом.
-
-
28.11.2008 в 06:17DeeLatener
-
-
28.11.2008 в 06:18-
-
28.11.2008 в 09:29-
-
28.11.2008 в 09:37-
-
28.11.2008 в 09:50Я имею против взглядов на бедра учеников в части Аристотеля конкретно.
Вот Платоша и другие - ин керекте. Особливо Платоша. Чувак по молодости жег только так, не думаю, что в более солидном возрасте он остепенился. Даже похоть (??) Сократа съем. А Аристотель был больше зациклен на себе, чем на бедрах учеников. Это понятно, стоит почитать его Этику.
В похотливые взгляды Аристотеля конкретно не верю, ибо глаз режет.
-
-
28.11.2008 в 10:38Даешь историю Аристотель/Гермий!
-
-
30.11.2008 в 03:37*Я только надеюсь, что Аристотель будет без похотливых вглядов на обнаженные бедра собственных учеников*
Он будет поглощен исключительно наукой.
PS А насколько реалльны слухи о том, как Стагирит в юности зажигал?
Bely7
Спасибо
-
-
30.11.2008 в 07:56О, хорошо.)))))
*А насколько реалльны слухи о том, как Стагирит в юности зажигал?*
Если он из Македонии (одного района зажигальщиков), через Стагару, приехал в Афины (еще одни зажигальщики) - он не только зажигал. Он жег напалмом. Были слухи, что он спустил все свое состояние (он был очень богат) .
Они с Филей были страшными друзьями по молодости. Не просто так.
Claudia* Или Филипп/Аристотель
-
-
30.11.2008 в 17:24Почему бы нет?!
-
-
01.12.2008 в 01:07*Были слухи, что он спустил все свое состояние (он был очень богат) .*
И стал торговать лекарствами
В общем, и нагулялся, и какое научное наследство оставил
*Они с Филей были страшными друзьями по молодости. Не просто так*
По децтву, уж скорее
Филипп/Аристотель
А почему не наоборот? Аристотель ведь старше
-
-
01.12.2008 в 08:11*В общем, и нагулялся, и какое научное наследство оставил*
Работы Аристотеля как раз еще полноценно не изучены в полной мере. Ка правило, понимание его работ - все еще находится в плоской сфере, или чтение идет от христианских (ибо свои "мысли" они как рз развивали из работ Аристотеля) пониманий.
Достаточно вспомнить, что как раз Аристотель заговорил о среднем классе, как базисе общества. И вся западная наука стоит на его работах. Да и достаточно вспомнить историю восточной науки.
*По децтву, уж скорее
Он и в 12 там уже побывал. Мальчики взрослели быстрее, чем сейчас. Я из этих соображений))
*А почему не наоборот? Аристотель ведь старше *
Но Филипп хитрее
-
-
02.12.2008 в 04:36*Да, что-то было с лекарствами, хотя, если откровенно, практикующие врачи были обязаны торговать ими. Поэтому как раз торговля лекарствами говорит о том, что он был востребован как врач, а не то, что он был беден.*
Пригодилась отцовская наука.
То есть, версия о юноше из богатой семьи, промотавшем состояние и вынужденном самому зарабатывать на жизнь, не будет слишком неисторичной?
-
-
02.12.2008 в 05:33-
-
15.05.2010 в 14:29-
-
16.05.2010 в 22:16Пейринг редкий, но иногда встречается, его не я изобрела )